Ноосферый консерватизм – развитие традиции Вернадского

1.

Возрастание актуальности имени Вернадского и ноосферной тематики связано с усугублением экологических проблем. Это понятно всем. Но тем суровее идет битва между идеологами за то, что чей будет Вернадский в будущем?

Борьба за Вернадского среди концептуалистов началась в деле привлечения Вернадского на свою сторону давно. Каких только сращений не было: и ноосферный гуманизм, и ноосферный дарвинизм и проч. Но особенно активно это делает А. Субетто, озвучивая ноосферный социализм.

В этом надо разобраться. Вернадский пережил много политических и идейных стрессов, будучи вовлеченным во все перипетии революции и первых лет становления СССР.

Напомним, Вернадский по своим дореволюционным убеждениям – конституционный демократ, активный деятель партии кадетов. Напомним, что это «буржуазная партия», партия средней и крупной буржуазии.

Напомним, что ноосферную тематику Вернадский стал «поднимать» в 30-е годы после озвучивания термина французом Леруа в 1927 году. До этого он занимался живой материей, живым веществом. Но в политическом плане у него колебаний не было – он не принимал ни Маркса, ни социализма – и это совершенно точно.

Причем Вернадский один из тех, кто умел констатировать свои ошибки, по крайней мере в дневниках. После переворота 1917 года она признал, что установка на крушение государства в пользу и в потрафление некоему «народу» было ошибкой: «Народ был фетишем для интеллигенции. Между народом и интеллигенцией … огромная рознь. Народ всё время стремился не к тому, к чему стремилось государство». (Вернадский В.И. Дневники 1917-1921. – здесь и далее цитируется по: Владимир Иванович Вернадский, Избранные труды, Серия Институт Общественной мысли, М. изд. Российская Политическая Энциклопедия, 2010 год).

Приговор социализму:

«Правы большевики, — идет борьба между капитализмом и социализмом. Лучше ли социализм капитализма? Что он может дать народным массам? Социализм неизбежно является врагом свободы, культуры, свободы духа, науки.

Русская интеллигенция заражена маразмом социализма». (Вернадский В.И. Дневники 1917-1921.)

Приговор марксизму с его теорией классовой борьбы:

«Я считаю главным виновником русскую интеллигенцию с её легкомысленным отношением к государственности … Народ хочет быть теми же имущими классами и у него те же идеалы». (Вернадский В.И. Дневники 1917-1921. запись от 10/23 января 1920 г.)

То есть народу нужен переворот не для того, что установит справедливость, а для того, чтобы занять место «богатенького», то есть буржуа. Четкое определение сути процесса – народ идет грабить, а не за идеалами справедливости, — по формуле «попользоваться – дай мне попользоваться». Это приговор абстрактному интеллигентскому «народу» со стороны Вернадского мало кто сегодня озвучивает, а зря.

Важно понять, что ноосферная тема стала развиваться у Вернадского под воздействием важнейшей задачи – очищения ума от социализмов. То есть социализм был отправной негативной точкой к Ноосферной теме.

Приговор нигилизму:

«…нигилизм, порицание и пренебрежение к государственным устоям, … привели нас к разрушившему Россию социализму и его разновидности – большевизму. Старые боги — Чернышевский, все прогрессивное русское движение 1860-1910 годов должно быть сброшено. Надо произвести в умах идейную чистку». (Вернадский В.И. Дневники 1917-1921. запись январь 1920 – март 1921, С. 67)

Вот откуда у Вернадского ставка на создание новой доктрины – очистить умы от социализма!

Приговор всем социальным соблазнам, ради которых не стоит жить:

… тот, кто «не чувствует того, что так ярко я чувствую, — необходимости полного пересмотра основ своего мировоззрения. Я не верю в эти основы – ни народная воля, ни всеобщее право, ни социализм, ни интересы бедных и «униженных» сейчас не могут представлять для меня никакого значения. Из-за них и жить не стоит». (Вернадский В.И. Дневники 1917-1921. запись январь 1920 – март 1921, С. 120)

Отметим – это тот момент, когда Вернадский еще не был лидером ноосферной мысли, она родилась позже как раз как смена его прежнего мировоззрения, как ответ на свои ошибки, как исправление этих ошибок – среди которой главенствовала иллюзия социализма.

2.

Теперь, а к чему Вернадский склонялся в смысле политической идеологии? Если не социализм, то что?

Предложенные нами выдержи из его дневников несомненно, говорят о его консервативных установках. Причем это ведь не только касалось дневников – отвращение к разрушению страны социалистами он демонстрировал и публично. Особенно доставалось Советам и скрытым социалистам, эсерам, типа Керенского (он ведь был эсер):

«Опасность ясна всем. Нельзя управлять страной без ответственной власти. … , когда рядом с ответственным правительством создается власть безответственная…. А сейчас как раз создалось такое положение благодаря неудачной деятельности Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Плоды его работы, связанные с развалом армии, сознаны ими самими. (Вернадский обязанность каждого, Речь, 1917, 3 (18) мая, № 102.)

То есть все, что мы озвучиваем, это малая часть, которая представляет Вернадского как человека, мыслящего по-государственному и несомненно политически консервативного. Отвращение к разрушителям, социализму, анархии, лжедепутатству, — налицо.

Переход его к глобальному мышлению – ноосферизму – имел несомненно такой же глобальную политическую основу как консерватизм.

3.

Но стоит ли беспокоить Вернадского политизацией?

Времена, когда человек не всё мог сказать и написать, имеет своё преимущество – возможность сосредоточиться на одной, главной, теме. Что Вернадский и сделал.

Но наступают другие времена – и политизация любого учения неотвратима. Самые неполитические учения политизируются, поскольку требуют реализации себя. Такова судьба «чистой науки». Ближайший аналог Вернадского Дарвин сделал открытие о развитии видов, естественном отборе – и что, он избежал политизации? Нет. Он сразу попал в почет к антицерковным течениям, которые показали, что человек сформировался веками, а не Раю. Так и с Вернадским. Что бы ни говорилось, идея Ноосферы – требует конституирования. Ведь именно она ставит вопрос о том, можно ли разделить «законы природы» и некие социальные «законы Госдумы»? И отметим, что, если спорить о приоритетах, – он однозначен: законы Био-Ноосферы имеют несомненный приоритет просто по факту: все фантомы «социальных законов» давно канули в лету, вызывают смех своей сменяемостью («Что это за законы, которые через месяц прыгают в корзину?»), а Био-Ноосфера воспроизводит Вечные Законы Жизни. Так кто тут будет в приоритете?

Выдуманная идея уравниловки, равенства, призванная выйти человеку из мира природы, победить природу, сегодня показала, что эта ставка оказалась самоубийственной: вместо живых организмов, творящих Жизнь, появились миллиарды паразитов, её Снедающих. И кто тут прав? Социалистический паразитизм, доведший планету до самосжирания? Или суровые консервативные законы восстановления Жизни как непременной Константы без эгалитарных иллюзий?

4.

Лично для меня ценность моего открытия Вернадского, как политического мыслителя, в том, что он только подтверждает синтез, предложенный Татуром, синтез, который имеет подтверждения самим Вернадским. Я, конечно, грешен, что не дошел до этого раньше, но в советские времена политические материалы Вернадского просто не публиковали. Но тем лучше – вовремя получить мощного союзника для подтверждения консервативной онтологии ноосферы крайне важно.

Благодаря Ноосферному Консерватизму мы все ближе и ближе приходим к пониманию о том, что нельзя разделять глухим забором мир природы, биосферы с т.н. социальным миром человека: сколько ни ломай мир природы под социальные фантомы – последние проиграют.

Сегодняшний перелом мирового сознания и отход от обанкротившихся социальных институтов напоминает перелом сознания самого Вернадского – который ушел от социальных фантомов, самообманов, вымыслов и экспериментов к законам Био-Ноосферы, где подчёркивается прочная связь мира природы и мира природного разума.

Поэтому именно развитие этой части наследия Вернадского делает Татура наиболее полновесным его последователем. Тот, кто развивает недосказанное мэтром, – тот и есть настоящий наследник. По сути, а не по лозунгам.

 

Ноосферный консерватизм и социализм в ноологии Татура

1.

То, что сегодня мы находимся не просто в режиме теоретического спора сторон, а определении Учения, Доктрины фундамента будущего страны, лично для меня очевидно. Без Учения страна-неуч обречена как и неуч-ученик. То есть мы стоим перед новой сборкой. Но масса участников процесса старательно пытается оставить всё в полуразрушенном, распадающемся, любительском состоянии. Выгодно. Они похожи на интеллектуальных шакалов, которые быка завалить не могут, а питаются тленью. Действительно в распаде интеллекта заинтересованы только шакалы от интеллекта.

И знаем их имена. Особенно массовым является теоретическое побирательство вокруг социализма – самой спорной теоретической величины уже 200 лет. И нежелание разбираться в нём удивительно, несмотря на то что история недоумений вокруг социализма – это уже история трагедий.

Мы уже поднимали этот вопрос с материале «Пчелиный социализм» и упорно требовали социалистам выяснить отношение между собой в отношении главной дилеммы: социализм – это французская версия, носящая просторечие имя эгалитаризм (уравнивание), или немецкая версия, носящая простое имя этатизм (государственность). Мы были коварны, потому что в этих версиях социализма ответ был уже налицо – нет никакого социализма, а есть эгалитаризм и этатизм.

Именно с этих позиций я не поощрял сращивание ноосферы и социализма у Субетто. И это постоянно озвучивал в дискуссиях с Татуром. И вот в последний раз я неожиданно столкнулся с аргументацией именно био-ноосферного свойства. Тезис Татура был примерно такой: всё в мире создано биологическим сообществами, коллективами – от клеток до заводов – щупальцами, руками, ногами и проч. И вот это меня задело. Получается, есть био-ноологический эквивалент – коллектив, собрание, рабочее сообщество. Это часто и не эгалитарное, и не этатистское явление, а нечто третье – почти органическое.

И вот от «пчелиного» социализма, который строился на показе несоответствия пчелиного мира мифу об эгалитарности, я и посмотрел по-иному – как на живой коллективный организм.

И вышел на исследовательские риски, когда находишь, что непозволительно.

2.

Эти риски я знал изначально, но придерживал козыри в кармане.

Дело в том, что пчелиный рой давно был символом масонского коллективизма, а пчела как символа «человека команды», достойного масона. Об этом красноречиво говорят море масонских знаков на эту тему. Да и само понятие, мы показали, идёт от корня сот (соты), другой версии никто не предложил. Вариативность контекстов и использование чисто рабочих символов – вроде молотка и кусачек – говорят о продуманности теории. Да и сами первые изначальные определения формировались вокруг производного от «сот» слова «социалис» – рядом, совместно, идти вместе и проч.,

Возникает коллизия, которую мне в свое время приятель выразил в такой формуле: Если Гитлер говорит, что дважды два четыре, – что делать?

Коллизия понятна. Но не до конца дешифрована.

3.

Тема коллективного труда – главная у всех т.н. социалистов – и возникла как пропагандистская тема вначале 19 века. Отметим, что именно тема коллективного труда отличила т.н. социалистов от утопистов, которые грезили справедливым обществом, у которого будет всё, но неким чудесным образом. Здесь же утопия снималась аргументами – коллективный труд при разделении труда и минимизации издержек путём постройки фаланг – приносил колоссальные прибыли, что давало всё всем. Фурье произвёл тонну расчётов на эту тему и на бумаге всё получалось невероятно привлекательно.

Но у коллективной прибыли был конкурент – буржуа. Напомним, что именно буржуа были экономическим классом, что составили касту масонов. Но тонкость заключалась в главной проблеме, которую не смог решить Фурье, скрыв её за неким социальным инстинктом – а кто будет организатором коллективного труда?

И скоро появились две версии: 1. сами участники 2. буржуа.

Версия самих участников выразилась (или выродилась) в анархо-синдикализм, по мне кооперативщину и полностью обанкротилась (ни один кооператив в мире не состоялся), а вот версия буржуа как организатора сегодня имеет вполне себе внятный вид. Сегодня буржуа объединяет уже не людей, уже не предприятия, а целые государства!

Так получается коллективизм – идеология буржуазности и масонства?

Тогда получается и социализм как коллективизм есть идеология буржуазности и масонства?

Тогда получается, неслучайно тысячи буржуа финансировали и финансируют социалистов, включая всех теоретиков социализма всех мастей до сих пор!

Тогда понятно, почему никто наших якобы-социалистов не может открыть тайну – и написать монографию по социализму! Потому что она уже написана. Только без лишней огласки.

4.

И вот что же делать для истины? Ведь пчёлы есть. Животных коллективов миллионы, начиная от коллектива кроны дерева, заканчивая прайдом львов. Миллионы коллективов человеческих. Миллиарды свершений коллективных. А кто испытал наслаждение коллективным трудом, тот знает, что такое коллективная эйфория, где коллективное переплавляется в самый высокий кайф, который невозможен в индивиде по определению. Огромный сгусток самых невероятный энергий, мотиваций – от покрасоваться перед девицей до доказать всем, что можешь» — эта смесь всех духовных эмоций – от любви, до желания самоутвердиться в глазах старших до инициатического экстаза – приходит на мышечном уровне!

Получается био-ноосферный, я бы даже сказал мышечный, на уровне мышечных энергий и чувства плеча, социализм именно как физиологический коллектив, перерастающий свою физиологичность в результате общего, часто эйфорического, труда. Давно замечено, что именно труд всего организма как целого, дает фантастическую эйфорию, причём соединяющую интеллектуальный экстаз и мышечную тягу.

Все, кто испытал наслаждение и чудо коллективного, мышечного труда ради общего результата, подпишутся под этим социализмом. Как тут не согласиться с Татуром?

Получается, коллективный труд вынимает из человека дух всеобщего в простой физической деятельности, фактически наяву переплавляя био- – в ноосферу осмысленного труда.

Коллектив требует от человека его лучшего качества – не только принуждая его к росту, но и вдохновляя его на рост – так как коллектив требует от человека преодоления себя-сегодняшнего в пользу общего дела, где он вырастает в большую личность, чем был! Вот синтез био и ноо – идеология одновременного роста! И консервативный компонент развития качества, конкуренции сопрягается с коллективным трудом.

Но что делать с масонским источником этого всего?

Ничего. Спокойно признать, что люди работали, как волы, а не только шпагами неофитов крестили.

5.

Масоны как теоретики, для своего времени были радикалами. Но являются ли они радикалами сегодня?

Первый масонский радикализм: труд может быть наслаждением, самореализацией человека.

Напомним, что масоны начинали в контексте жестокого библейства с однозначной константой: труд — это наказание. Причем Божье. Причем проклятием. Начиная с Адама, который был проклят и осуждён на вечный тяжкий грязный физический труд. В этом смысле масоны, реабилитировав труд, правы на сегодня или нет?

Второе. Масоны сняли сегрегацию, где работал только раб, а патриций только направлял раба. Что бы ни говорилось, но буржуа воспринимался как личный участник трудового коллектива, часто его создатель. Трудовой путь человека в коллективе как путь личной самореализации – это заслуга или как? Ведь именно эта вдохновляющая часть, что работая на коллектив, работаешь и на себя, — открытие. Прежде — ты раб, работающий на патриция. Всё. А теперь твой труд одновременно реализует высокую идею и твой частный интерес одновременно!

Причём по той традиции все буржуа начинали с грязных работ как подмастерья, потому что все бизнесы вышли из мастерских. Почему весь мировой бизнес сегодня презирает «комсомольских миллиардеров», которым в руки упали чужие богатства. И спокойно забирает их активы, чётко понимая, что чужие деньги портят сами деньги. То есть тот, кто нарушает био-ноосферные законы в области финансов становятся изгоями в даже финансовом мире!

А в этом они правы или нет?

Нет смысла реабилитировать масонов во всём. Тем более коллективный труд не всегда был понятен по формам и формату. Коллективный труд для того, чтобы продвинуть Наполеона в офицеры, потом сдать ему Тулон, потом возвести на трон, потом спасти от Суворова – это тот самый труд или что-то не очень добросовестное, не от идеи коллективного труда, а скорее, от махинации? А ведь Наполеон всегда помнил, откуда его «ноги растут». Правда, ни Тарле, ни Манфред, ни Стендаль об этом с упорством не вспомнили.

6.

Все сегодняшние попытки нарушить био-ноологические законы и попытаться выйти в режим индивидуального интереса, показали безуспешность их: законы социальной организации строятся по био-ноологии – логике (значит науке) био-ноосоциальной организации. Увы, все успешные организации напоминают здоровый улей, а банкроты — аутсайдеров, нарушивших законы био-ноосферы. Значит, чтобы не становиться соморазрушителем, есть смысл в социальном строительстве принять и признать био-ноосферные законы. Такова мысль Татура, который в некотором смысле, может этим и спасёт понятие социализма от кончины.