ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ПРОФИЛЬ В СУДОПРОИЗВОДСТВЕ, ИЛИ КТО РАССУДИТ ЯЗЫКОВЫЕ СПОРЫ.

1.

Время хаоса меняет смыслы, смыслы меняют значения. Значения меняют язык. А любые перемены вызывают споры и конфликты. 

Когда считается, что языковые конфликты эфемерны, несущественны, я напоминаю о судебной практике, где от трактовки понятий может зависеть судьба человека, и даже массы людей.

Но для того, чтобы работать с языком, необходима профильная квалификация. А так как в судебной системе нет профилей, то суды привлекают профильных экспертов. Нет судьи по лингвистическим спорам. Значит возникает важное обстоятельство: привлекаются эксперты, которые не отвечают за качество экспертизы. Причем ни перед кем – ни перед судом, ни перед властью, ни перед участниками процесса. Отсюда непрофессионализм, формальность экспертных оценок.

 

2.

Что представляют из себя лингвист-эксперт? Это работник Вуза. У него нет никакой ответственности ни за что. Это первое.

Второе: как знать точно, что решение эксперта согласуется с решением самой Власти? Где властное решение, за которым может быть ответственность? Если по производственным сферам есть окончательные стандарты в каком-то документе, то в лингвистике таких документов нет. Даже словарей может быть предложено десятки, где одно и то же понятие будет трактоваться противоположным образом. Мы получаем возможность произвола и значительное количество неадекватных решений в силу лингвистической непрофессиональности судов. 

 

3.

Мне видится, что общая лингвистическая профессионализация власти начинается с создания Лингвистического Кодекса, где определяется Лингвистический Комитет Государственной Думы как законодательный – в деле формирования и выбраковки правил Языка, затем переходит во власть правительства, которому необходимо создать Лингвистическое Министерство, решение которых и будет транслироваться в Судебную Систему. Так процесс формирования ответственного решения будет налицо. 

Это логично.

Известно, что современная судебная система переживает не лучшие времена. Оппозиция её обвиняет в репрессивности и коррупции, массы в неэффективности. Мы считаем, что все недостатки – от законодательной неоснащённости и отсутствия профильного судопроизводства, когда из-за отсутствия квалификации судей дело квалифицируется самым странным образом. Например, все споры по линии сектантства, шаманства, экстрасенсорики подводят под уголовные статьи. Но такой подход не решает проблемы, а загоняет её внутрь. Это всё равно, что наказывать ребёнка не за то, что он украл деньги из семейной кассы, а за то, что их плохо потратил. 

Языковые вопросы – первичные, с них необходимо начинать любые процессы. В конце концов, главное в судебной системе – СПОРЫ, то есть сугубо лингвистическое явление. Причем главное в спорах – справедливое разрешение споров. А не победа или выигрыш.   

 

4.

Но чтобы люди были готовы к ведению лингвистических процессов, необходимо нормы и правила транслировать в школы. Для этого есть смысл модернизировать программы под актуальные задачи – к примеру, предлагать школам углубленное проникновение в спорные вопросы, чтобы не доводить их до суда. Например, миллионам школьникам актуально разобраться в проблеме предательства – что это такое? Ведь именно это понятие приводит многих к преступлению. Статистика показывает, что чуть не треть преступлений — это месть за предательство, который каждый понимает по-своему. А нам нужно научить миллионы школьников разбираться в этом и отличать предательство от банальной смены планов твоими друзьями.  

Миллионы примеров нам говорят о том, что неорганизованная властью языковая практика приводит к множественным негативным последствиям. Надо начинать профессионализацию лингвистической отрасли, чтобы судопроизводство получало профессиональные результаты.